Коротко о разных — 3

Н. Г. Гарин-Михайловский
До сих пор известен своей повестью «Детство Тёмы». И даже не столько самой книгой, сколько одной главой из неё «Тёма и Жучка», публиковавшейся во всех хрестоматиях для начальной школы и отдельно. Между прочим, «Детство Тёмы» — начало целой эпопеи. Рассказ о судьбе Артемия Карташева писатель продолжил в повестях «Гимназисты», «Студенты», «Инженеры».
Родился Гарин-Михайловский в 1852 году в Петербурге. Однако детство провел в Одессе, куда его отец-генерал переехал после выхода в отставку. В 1878 году окончил институт путей сообщения и фактически до самой смерти в 1906 году работал по специальности на строительстве многих шоссейных и железных дорог России. Лишь с 1883 по 1886 годы, отдавая дань народническим идеям, занимался сельским хозяйством. Купил имение в Самарской губернии и разными техническими, аграрными, организационными и бытовыми нововведениями попытался улучшить жизнь крестьян в надежде, что и они в свою очередь цивилизуются. Ожидания не оправдались.
Кстати, журнал «Русское богатство», в котором впервые увидело свет «Детство Тёмы», Гарин-Михайловский прикупил, заложив имение.
Вот каким увидел писателя в редакции «Русского богатства» В. Вересаев. «Красавец с седыми волосами. Свежий цвет лица, блестящие молодые глаза — и седые волосы. Удачник жизни. Талантливый, богатый, красивый. Исключительный успех у женщин. Быстрые движения, энергичный. Заработки его как инженера были огромные. Деньгами сыпал. Жил в Царском Селе. Выйдет из дому,— извозчики вскачь мчатся к нему: платил, не торгуясь. Когда ехал в поезде, всем было известно, что едет инженер Михайловский: он золотыми давал на чай всей поездной прислуге, начиная с обер-кондуктора и машиниста и кончая смазчиком и проводником вагона. Впечатление от него было: пришел в жизнь для легкого праздника и был убежден, что жизнь и вправду очень веселый, легкий и разнообразный праздник».

Ф. Н. Плевако
Знаменитый адвокат. Отличался красноречием, актерскими способностями, талантом демагогии. За какое-то не серьезное преступление судили священника. Тот во всем сознался. Дело было проигрышным. Прокурор произнес великолепную речь. Встал Плевако: «Господа присяжные заседатели! Дело ясное. Прокурор во всем совершенно прав. Все эти преступления подсудимый совершил и сам в них сознался. О чем тут спорить? Но я обращаю ваше внимание вот на что. Перед вами сидит человек, который тридцать лет отпускал вам на исповеди ваши грехи. Теперь же он ждет от вас: отпустите ли вы ему его грех?» И сел. Оправдали

Cергей Кравчинский
Лили Буль — имя и девичья фамилия английской писательницы Этель Лилиан Войнич. Со своим мужем, бежавшим из сибирский ссылки польским революционером М. Войничем она познакомилась в лондонском доме Сергея Кравчинского, тоже революционера, но русского, который и вдохновил Лилиан на создание её знаменитого «Овода».
Кравчинский действительно был необыкновенным человеком. Родился в 1851 году, закончил военное Александровское училище. Отслужив год, подался в революцию, подзуживал мужиков Тверской губернии к бунту. Не вышло. Уехал за границу. Участвовал в восстании славян Герцоговины против турок, анархистском мятеже в итальянской провинции Беневенто, вернулся в Россию, где вступил в организацию «Земля и воля». В 1877 году одним ударом кинжала убил шефа жандармов генерала Н. В. Мезенцева (долго и целенаправлено тренировал это умение), снова бежал на Запад. Жил в Италии, Швейцарии, Англии, писал книги, художественные и публицистические о русском революционном движении, подписывался Степняк-Кравчинский, переводил русских писателей на английский, создал фонд «Общество друзей русской свободы», пропагандировавший русскую революционную деятельность в Европе, издавал журнал на английском «Свободная Россия». Погиб нелепо, под колесами паровоза. О Кравчинском писал в романе «Жерминаль» Э. Золя, в романе «Тартарен в Альпах» А. Доде.

Вера Засулич
В 1878 году имевшая диплом домашней учительницы от московского частного пансиона 29-летняя дворянка Вера Засулич явилась к петербургскому полицмейстеру генералу Трепову в качестве просительницы и в тот момент, когда он принимал от нее бумагу, выстрелила в него из револьвера и ранила. Затем бросила револьвер и спокойно дала себя арестовать. Её судил состав присяжных и оправдал, потому что Трепов якобы был виновен в издевательствах на политическими заключенными. Выйдя на свободу, Засулич уехала в Европу и вернулась лишь после первой русской революции. Поселилась на хуторе в Тульской губернии. Сотрудничала в социал-демократических журналах и газетах, много переводила, была умна, образованна и остроумна, в жизни очень неприхотлива. Сварит себе в горшочке гречневой каши и ест ее несколько дней. Выглядела невысокой седенькой старушкой, небрежно причесанной, кое-как одетой, с нервно подергивающеюся головою, постоянно с папироскою во рту. Раз идет по тропинке через рожь крестьянская баба. Вдруг ей навстречу простоволосая растрепанная старуха с трясущеюся головою, с торчащим изо рта зубом. Настоящая баба-яга. Женщина шарахнулась в рожь
— Мать честная!.. Да воскреснет бог! — А ведь Засулич тогда не было и 60-ти.

Леонид Андреев
Пик популярности писателя Леонида Андреева пришелся на начало ХХ века. Первая же книга его рассказов, выпущенная Горьким в издательстве «Знания», была встречена восторженно. В. В. Вересаев вспоминал: «Был Андреев типический москвич. Радушный и гостеприимный, мало разборчивый на знакомства; масса приятелей, со всеми на «ты»; при встречах, хотя бы вчера виделись, целуются. Очень любил пить чай. Самовар в его квартире не сходил со стола круглые сутки. Работал Андреев по ночам, до четырех-пяти часов утра, и все время пил крепкий чай. В пять утра вставала его матушка, Настасья Николаевна, и садилась за чай. Днем, когда к ним ни придешь, всегда на столе самовар». Вобщем, жил — не тужил. А тут революция. Как отнесся Андреев к её событиям? «Дорогой и милый Викентий Викентьевич! — писал Вересаеву в 1906 году из Европы — Я как был, так и остался вне партий. Люблю, однако, социал-демократов, как самую серьезную и крупную революционную силу. С большой симпатией отношусь к социал-революционерам…Гадаю надвое: либо победит революция, либо квашеная конституционная капуста. Если революция, то это будет нечто умопомрачительно-радостное, великое, небывалое, не только новая Россия, но и новая земля. Если кадеты,- то в Европе прибавится одной дрянной конституцией больше, новым рассадником мещан…, и мой ближайший идеал — анархиста-коммунара — уйдет далеко. Здесь, в Европе, я понял, что значит уважение к закону, болезнь ужасная, почти такая же, как уважение к собственности». Однако Октябрьскую революцию Андреев не принял. Уехал в Финляндию, где умер в 1919 году.

Л. Андреев о Крыме
«Эх, Викентий Викентьевич! На свете существует Крым, а Вы сидите в Туле… Вы послушайте, как живет мой нос: вначале от массы впечатлений он схватил насморк и два дня вертелся у меня на лице, как оглашенный. Потом успокоился, нюхнул там, нюхнул здесь а сказал: ах, хороша жизнь! На всем полуострове, где я ни бывал, основной запаховый тон — горьковато-душистый запах можжевельника, которым здесь топят печи. Потом — соленый, глубокий, влажный, широкий запах моря, а за ним тьма-тьмущая приватных запахов, как-то: сосны, пыли, всевозможных цветов. Иногда носу моему кажется, что здесь и камни пахнут. С утра нос начинает свою работу. Поспешно отделавшись от старых запахов колбасы, масла и чая, он выходит наружу и целиком погружается в крымские ароматы. И под конец сам становится как флакон с духами, к стоит мне чихнуть, чтобы наполнить комнату дивным благоуханием».

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *